Хотя гранит из карьеров Джамбульской области завоевал популярность у строителей еще в советские времена, сегодня под гранитным бизнесом обычно понимается торговля гранитными изделиями, импортируемыми из Китая. О том, насколько тяжел гранит и гранитный бизнес, чем казахстанский гранит лучше китайского и почему акиматы любят некачественные строительные материалы, рассказывает президент корпорации “КазГранит” Азамат Абильдаев.
– Азамат, почему вы пришли в гранитный бизнес? Он не слишком популярен в наших краях. Считается, что окупаемость вложенных средств там слишком медленная. К тому же традиций использования гранита в городском строительстве у нас практически нет.
– Я предпочитаю заниматься таким бизнесом, где нет конкурентов. То есть он должен быть тяжелым, куда не каждый сунется. А гранит – самый тяжелый отделочный камень. Производство натурального отделочного камня – мы работаем с гранитом, травертином и мрамором – как раз такой бизнес. Я много ездил по миру, был в Европе, повсюду отдается приоритет натуральным материалам, камням. Это не только надежно, но и очень красиво. Например, в Милане в центре города дороги не асфальтовые, а выложены гранитом. Вечером при электрическом освещении благодаря отражению улица светится. А у нас кладут брусчатку, бетон втягивает влагу и разрушается. Когда его подметают – поднимается много пыли. Почему и у нас не сделать гранитные дороги? Я был в Голландии, в Дельфте. Там дома стоят по 400-600 лет благодаря тому, что построены из таких вечных материалов, как травертин и гранит. Они не только прочные, но и красивые. Из них построены знаменитые Акрополь и Колизей, они широко применяются и сегодня. А у нас такого не было. Лишь сравнительно недавно, когда в Казахстане развернулось большое строительство, начали завозить разные отделочные материалы – керамогранит, гранитные бордюры и т. д.
Когда мы планировали заняться этим бизнесом, мы захотели взглянуть на статистику – сколько завозится материалов, каков объем рынка. Тогда кризис в строительстве уже начался. Если верить статистике, то камня завозилось на $200 млн. Мы умножили эту цифру на пять, потому что она отражала официальную статистику, видимо, по документации госпредприятий – растаможка такой продукции стоит очень дорого. А на самом деле завозилось на миллиарды. Мы прикинули – если наши заводы в год будут выпускать продукции на $25 млн., а объем рынка – $1 млрд., то мы занимаем максимум 5%, даже если будем работать на полную мощность. Кроме того, часть продукции мы можем отправлять в Россию. В конце восьмидесятых уже отправляли туда куртинский, курдайский, желтауский гранит, поэтому он в России хорошо известен и пользуется спросом.
– Используемые вами карьеры уже были разведаны?
– Нет, геологоразведку я делал сам. До этого было просто установлено, какие породы и где залегают. Каковы их запасы и на какой глубине – таких данных не было. Когда мы выиграли тендер, то должны были в течение двух лет провести геологоразведку. Потом подсчитать запасы. И через два года нам дают разрешения на производственную добычу.
– Условия тендера совпадают с общими требованиями для недропользователей, под которыми обычно понимают нефтяников? Или у вас другие условия?
– В принципе такие же. Сейчас геологи поднимают этот вопрос. Ведь добывать нефть и добывать гранит – разные вещи. Конкурс на тендер проводится в акимате. Тот, кто выигрывает, заключает контракт, по которому за 2 года должны провести геологоразведку, подтвердить запасы и потом начать добычу. Бывало так, что выигрывали тендер, проводили разведку карьеров, а потом оставшиеся средства возвращали государству. Потому что карьеры оказывались не пригодными для эксплуатации. Когда идет добыча – добывать меньше 50-60% не имеет смысла. Себестоимость в этом случае будет очень высокой.
В России, на Урале, в Карелии есть хорошие карьеры. Но в то время они добывали гранит взрывным методом и обрабатывали куски на станках. Поэтому карьеры испортились. На Курдайском месторождении залегает красивый камень, мы хотим его добывать, но выход составляет 20-25%, повсюду проходят трещины.
– Самая примитивная и распространенная в советское время технология добычи – это взрыв, когда остается 60-70% гранита, пригодного к дальнейшему использованию, а все остальное превращается в крошку. Современные методы – алмазные пилы – применяются в России меньше. А вы какую технологию применяете?
– Мы используем термическую резку, применяем и технологию взрыва, но очень аккуратно, буквально по граммам рассчитываем взрывчатку. В последнее время на одном карьере мы начали применять такой метод – открываем карьеры не на большой площади, а где-то 50 на 50 м. На рельсы ставим большие трехметровые пилы. В результате получаем ровные гранитные плиты.
– Надолго хватит гранита в месторождениях Мойынкумского района?
– Давайте посчитаем не все месторождения, а вот этот небольшой участок площадью 50 на 50 м. Это 2,5 тыс. кв. м и 100 м в глубину. Значит, около 250 тыс. куб. м. Если я в одном карьере добуду в год 8 тыс. куб. м – это будет рекорд, это максимально возможный объем. И дальше считайте, на сколько лет хватит этого карьера. На 200 лет. Это долгоиграющий бизнес.
– А от каких качеств гранита зависит спрос на него?
– Гранит бывает твердый и более мягкий, с крупным и мелким рисунком, крупнозернистый, мелкозернистый. Похожего нет, даже в разных пластах он разный. Он отличается оттенками, бывает светло-серым, розовым, желтым, зеленым – широкая цветовая гамма. Какой цвет лучше? Тут все зависит от дизайнера. Когда дизайнер проектирует, он выбирает цвета материала. Я думаю, что наша задача – предложить более широкий ассортимент по цветовой гамме и по изделиям. А заказчик пусть выбирает. Вот россияне мне сказали, что на Желтауском месторождении красивый желтый гранит с черными пятнами. А мы режем из него бордюры. Они считают, что это перевод красивого материала. Я к асфальту подводил бордюры разного цвета – серого, коричневого, красного. Смотрел, как они сочетаются с асфальтом. Лучше всего подходит желтый с черными пятнами. И мы режем этот гранит для бордюров, я считаю, что очень красиво.
У нас гранит уникальный, нигде больше такого нет. Это натуральный камень, а в природе одинаковых вещей не бывает. В такой продукции будет потребность всегда. Даже китайцы покупали его у нас.
Господдержка – у нас и в Китае
– Как я понимаю, покупатель бордюров и плитки для городских улиц – это акимат. А отделочные материалы для зданий заказывают частные строительные компании. Кто сейчас ваш основной заказчик? С кем выгоднее работать?
– На самом деле мы всегда работаем с частными компаниями, которые выиграли государственный тендер на строительство дороги. Работать напрямую с государством нам было бы выгоднее, если бы, например, укладку бордюра на дороге отделили от строительства асфальтовой дороги. А сейчас что происходит – частники берут тендеры и смотрят, сколько стоит бордюр у нас, а сколько в Китае. В Китае он дешевле, потому что китайцы экономят гранит. У наших бордюров стандартная ширина 15 см, высота – 30. Длина произвольная. У китайских ширина может быть 12-13 см, а высота – и 20 см, и какая угодно. Лишь бы стоял. Бордюр на дороге должен заходить 20 см в землю. А наши многие компании хотят обеспечить только видимость сверху.
– Но есть же какие-то СНИПы?
– Есть. Но на них никто не смотрит. Ими руководствуются, когда покупают нашу продукцию. У нас они берут ее при условии наличия сертификата качества. 5 км купили у нас, остальные 15 в Китае. Так им выгоднее. Надеюсь, что сейчас, когда мы вошли в Таможенный союз, контроль на границе будет жестче, и меньше станет так называемых серых схем. Проще говоря, растаможка будет проводиться законно, и тогда китайцы перестанут быть нашими конкурентами.
– Значит, ваш главный конкурент – Китай. А кто именно?
– Китайское правительство. Это оно сделало китайский гранит конкурентоспособным. Примерно в 400 км от Урумчи находится месторождение гранита. Чтобы развивалась его добыча, китайское правительство построило асфальтовые дороги до карьера. Провело бесплатно элек
тричество, обеспечило всю инфраструктуру. Самое главное – освободило тех, кто занимается гранитом, на 15 лет от уплаты налогов. Гранитный бизнес поднялся, стали открываться новые карьеры, строиться заводы. И теперь китайский гранит стал продаваться по всему бывшему Советскому Союзу. Только тогда, в 2009 г., они ввели налог. А до этого они около 15 лет без налога работали. Это время было необходимо, чтобы раскрутить такой бизнес. Камень – это отдельная индустрия. В Европе – Италии, Греции, Испании – она так же развита, как, скажем, угольная или медная.
– Но там есть старые традиции использования камня…
– Да, конечно, это и по их зданиям можно увидеть. Вот знаменитый Миланский собор, который строили 600 лет, миланцы его называют “Дуомо”. Он полностью сделан из мрамора. У них это давняя традиция, а к нам это только приходит.
– У нас гранит идет не только на бордюры?
– Да, и брусчатка на пол. Если ее сделать из гранита, пол будет вечный. Она служит столетиями. На Красной площади лежит курдайский гранит, и по нему ездят танки. В то время станков, чтобы резали ровно, не было, поэтому брусчатка выглядит грубовато, но она прочная. А у нас в прошлом году в Астане проводили военный парад, так танки поставили на тралы и везли, чтобы не испортить покрытие площади. Я тогда подумал – люди могут решить, что эти танки сами вообще ездить не могут. В свое время в центре Астаны положили около 85 тыс. кв. м гранита. Его привезли из Китая. Я говорил акимату: $10 млн. вы отдаете за покрытие небольшой площади, а за эти деньги можно завод построить, несколько новых карьеров открыть. Я говорю: отдайте мне этот тендер. Они отвечают: нам нужно срочно, ты успеешь за три месяца? Да за это время даже самый мощный китайский завод не управится. На это нужен год. Но заказ китайцам они сделали заранее, вот и получилось, что китайцы успевают в срок, а мы – нет.
– Вы используете специальную технику?
– Да, мы используем специальные карьерные краны, которые поднимают эти глыбы. Гранит – самый тяжелый отделочный камень. Один куб весит около 3 т. Блок гранита 5-6 куб. м весит около 20-25 т. Кроме того, он ведь выпилен из толщи, когда его поднимаешь, он может зацепиться. Его 25-тонным краном не поднимешь. У нас стоят 40-тонные, 60-тонные краны, которые отрывают это все и вытаскивают. Пилы специальные режут гранит на карьере. Мы пока не можем позволить себе купить европейскую технику, на добыче используем китайскую. Но на заводе поставили оборудование третьего поколения от всемирно известной итальянской компании Pedrini.
– Оно существенно отличается от китайского?
– Оно дороже, конечно, самое дорогое из всех, что я увидел в Европе. Но и самое лучшее. Когда я решил покупать оборудование, сначала поговорил со строителями. Они мне посоветовали итальянскую технику. Строители хорошо знают продукцию, с которой им приходится работать. Они знают, что у китайских плиток диагональ не выходит, они неаккуратные, приходится постоянно их подрезать. Когда мы поставляли плитку в наше метро, москвичи, которые там работали, говорили, что мастер может положить в день 15 кв. м нашей плитки, а китайской только два-три – ее все время надо выравнивать. Стоимость нашей плитки, даже при контрабандных поставках, составляет $10-15. Но надо учитывать, что от китайской плитки отрезается болгаркой. Один диск на квадрат плитки уходит. Самый дешевый диск стоит 3800-3600 тенге. А когда китайскую плитку покупают, туда эти дополнительные $20-25 на квадрат не включают. И монтажники за работу с китайской плиткой назначают другие цены, потому что с ней много хлопот. Некоторые компании обо всем этом не думают. Но те, кто постоянно имеет дело с гранитом, они предпочитают работать с нами. Они говорят, что если даже наша плитка будет стоить $20, они ее все равно купят. Когда в Китае заказываешь, в любом случае придет бой 5-10%. Еще может прийти и разная плитка. Не говоря уже о толщине, когда в Китае говорят двойка – это 1,6; 1,7;1,8. Крупные компании уже об этом знают и подсчитывают расходы.
– А вы на итальянском оборудовании можете делать изделия итальянского качества?
– Можем. Наш казахстанский гранит качественный, просто не было современного перерабатывающего завода. А теперь мы можем конкурировать с Европой. И работать на Запад тоже можем. Гранит качественный и переработка качественная. Единственная проблема – себестоимость гранита и плитки высокая. Государство субсидирует нас, процентную ставку снизили. Но на оборотные средства банк нам деньги так и не выдал. Когда оборота нет, завод на полную мощность работать не может, не может и выпускать полный ассортимент. Когда он загружен только наполовину – себестоимость выше. Если бы акиматы давали нам заказы по объектам, которые строят, у нас завод был бы загружен на полную мощность и цены мы могли бы снизить даже ниже китайской продукции.
– В чем причина недозагрузки? Вы же рассчитывали, что 5% рынка вам хватит?
– Да, но мы не предполагали, что это рынок некачественных материалов. Я разговаривал в Астане с президентом ассоциации строителей Казахстана. Им самим уже неудобно – даже статью писали про то, что Астана держится на соплях. Керамогранит они хотят заменить другим материалом. Но архитекторы и проектировщики ничего не могут поделать потому, что в смете уже заложен керамогранит.
Надо, чтобы в Астане не клали бетонную брусчатку. Там акимат покупает ее по $30/кв. м, а я предлагаю гранитную по $45. Но в Астане весной заменяют дефектную брусчатку на 30%. А гранитную можно один раз купить и положить – она почти вечная и ее очень долго менять не надо. Но в акимате считают: раз в этом году нам выделили бюджет – значит надо его освоить. Вечная эксплуатация гранитной брусчатки в бюджете не заложена.
– Керамогранит производится не в Казахстане. Получается, что наши здания строятся с учетом китайских материалов?
– Сейчас и турок пускают сюда не только строить, но и чтобы они у нас проектировали. Они в проект закладывают турецкие материалы – защищают свои строительные компании, свою экономику. А мы свою не защищаем, мы платим им наши государственные деньги.
– А как же казахстанское содержание?
– На это никто не смотрит. Это только на бумаге, на деле все по-другому. У нас с друзьями есть хорошая идея. В Астане есть 24 га земли. Хотим построить микрорайон с четырех-пятиэтажными домами, отделанный гранитом, брусчаткой, травертином, чтобы показать стопроцентное казахстанское содержание. Все уже привыкли считать, что казахстанские производители не могут выпустить качественную продукцию. Никто уже этого и не требует, рассчитывают на импорт. А мы хотим построить и показать всем – вот оно, стопроцентное казахстанское производство. Все сами будем производить и строить. Будем выбирать партнеров. Создаем консорциум из тех, кто готов вложить деньги на два года. Берем не всех – только тех, у кого качественная продукция. Уже есть завод, который производит гипсокартон. Сейчас ведем переговоры с несколькими строительными компаниями. Говорим честно, что у нас нет денег, чтобы сразу заплатить за работу. Ведем переговоры с бетонным заводом, построенным совместно с французами.
– Сколько людей у вас занято в корпорации?
– Наверное, около 400 человек. Один завод не загружен, работает не на полную мощность. Два-три карьера тоже не загружены.
– Для работы с гранитом нужны специалисты, владеющие какими-то уникальными навыками?
– Да, нужны. У нас есть Казахский политехнический институт, горный факультет, где готовят геологов. Будем приглашать выпускников для работы на карьерах в качестве инженеров. Мы над этим работаем. Проблемы с кадрами есть. Люди к нам приходят, мы их два-три месяца обучаем. Если заказов нет – завод приостанавливает работу. Сбыта нет. Зарплаты вовремя не выплачиваем. Люди уходят. Продадим продукцию и снова начинаем работать. Таким образом, образуется большая текучка кадров. А специалистов нет, приглашаем итальянцев. Они приезжают на месяц, чтобы обучить работников, и уезжают. Это, конечно, серьезная проблема.
– Если бы в Казахстане использовался только местный гранит – можно было бы готовить в вузах своих собственных инженеров? Это было бы рентабельно, так же примерно, как подготовка собственных нефтяников?
– Да, это было бы выгодно, если бы китайский гранит не заходил к нам. Наш завод считается самым большим в Средней Азии. Таких заводов еще нужно 20-25, чтобы реализовать потребность в камне в Казахстане. А учитывая потребности соседей – России и Украины, их должно быть еще больше, чтобы мы могли экспортировать продукцию.
– Вы считаете, что Таможенный союз может помочь выйти на новые рынки?
– Конечно. Тем, кто производит качественный товар, Таможенный союз выгоден. Если сократить поставки из Китая и Турции, снизится конкуренция. Надо освободиться от дешевого и некачественного товара. Если мы производим качественную продукцию, то ее цена должна быть выше. Я за свой бизнес не боюсь: у меня было 16 млн. клиентов, а сейчас их уже – 200. Возможностей стало больше. Мы ведем переговоры о поставках на строительство московского метро, а также с Сочи. Россиянам наш гранит будет стоить дешевле, потому что мы в Таможенном союзе. Месторождений, которые уже разработаны, хватит надолго, на 200-300 лет точно. (Эксперт-Казахстан/Строительство в Украине, СНГ, мире)